Mr. Круп, Mr. Вандермар
Главные герои этой этих историий - парочка непотопляемых распиздяев, Виолетте Сфорца и Боудика Франческа Мария дель Дука, живут в вымышленном мегаполисе, наделённом всеми клише, какие в состоянии запхать в мегаполис сознание современного тинейджера, травмированное боевиками, аниме и масс-медиа.
Оба то ли выдают себя за итальянцев, то ли вправду себя ими считают. В любом случае, даже сложенный вместе и приукрашенный сервисом google translate, их итальянский так плох, что неаполитанские граждане от него в ужасе.
Одному из них нечего рассказать о своём прошлом, а другому бы этого совсем не хотелось по причинам прозаического характера: криминал, интерпол, предательство родины.
Поэтому оба при случае усиленно перетягивают на себе пояса от костюмов байронического героя, плетут небылицы, пускают в глаза туман и пыль и так налегают на заимствование биографических фактов из института кинематографии, что кое-кто считает их скипнувшими из-под надзора шизофрениками.
По странному стечению обстоятельств, стоит только появиться на пути Виолетте или Боудики лицу, которое всерьёз намеревается отправить их в специальное учреждение, заимствованные из института кинематографии факты ВНЕЗАПНО начинают претворяться в действительность.
читать дальше***
К безусловным плюсам их дружбы относился факт, что разнородность интересов никогда не мешала им отлично проводить время вместе.
Валет, например, убеждённый вегетарианец.
Боудика – убеждённый таксидермист.
То есть до этого вечера она никогда не пробовала, но в глубине души ощущает своё призвание с неистовой силой.
О чём и сказала Валету после второй бутылочки мозельского.
О мозельском стоит два слова сказать отдельно.
Смеркалось.
Сидит Боудика на кафельном полу, вокруг пищевая плёнка, тачки, баночки-скляночки, один сломанный аэрограф, один голый мужик (пластмассовый, к сожалению), на котором что-то такое игривое понадёвано забредшими накануне валетовскими «пастушками»; сидит, материться с три короба, пытаясь прочистить канал у очередного китайского фуфла с таобао, потому что на нормальное оборудование денег, как всегда, не хватило, и тут дверь игриво так открывается и ещё более игриво в неё заходит Валет в бархатном пиджаке в зелёно-жёлтую полосочку. С широченными лацканами. С кожаными заплатами на локтях. Раскуривая трубочку.
- Bondgorna, mia casa!
Щерится Валет во все свои тридцать два зуба, посверкивая свежевставленным (в который раз) бриллиантовым резцом. И из подмышки у него тоже что-то такое кокетливо посверкивает. А из-под локтя торчат старые газеты, видать, для соблюдения образа.
Канал у тачки не прочищался, денег больше не стало, подвал, в котором Боудика на тот момент кантовалась, был отрезал от центрального отопительного котла, а на дворе поздняя осень, к тому же пока её не было дома, местные алкаши стащили весь мусор именно под её дверь и часть оной подъели прибежавшие на запашок крысы.
Словом, настроение у Боудики самое мрачное.
А клоунады ей и в выходные хватило, она ездила в Гданьск на фестиваль бродячих артистов.
Но Валета состояние подруги не огорчает.
Блаженно жмурясь, он разворачивает газеты, достаёт оттуда два бокала из хрустальной горки богатой бабули, солидные такие, с золотой каёмочкой, всё, как положено.
Следом за бокалами на стиральную доску, которую Боудика использует вместо стола, ставится тёмно-зелёный пузырь, и Валет, жмурясь ещё блаженнее, хотя, казалось бы, уже некуда, торжественно изрекает:
- МОЗЕЛЬСКОЕ!
Боудика начинает всерьёз подозревать, что, вместо того, чтобы усердно подкладывать экзотических женщин под местных толстосумов, Валет на выходные тоже ездил в Гданьск. Тайно крался от неё за театральными полотнами и тайно вступил в театральный орден. И теперь, повинуясь приказу главы ордена, разыгрывает перед ней сцену «Я – бессовестно закладывающая за воротник миссис Хадсон».
Нет, ну в самом деле.
МОЗЕЛЬСКОЕ.
Да ведь само слово отдаёт нафталином.
К концу пузыря настроение Боудики решительно меняется. Она учтиво, на сколько позволяет заплетающийся язык, вопрошает друга, где тот отыскал сей божественный нектар, и не припасено ли у него горшочка с золотом на случай, если девушка попросит добавки.
- Gracita mi bella! – Ответствует Валет, и они вдвоём ковыляют через две улицы в пыльный кабачок, где мозельское подают в изобилии.
И набираются там до зелёных чертей.
Но вместо того, чтобы упасть под стойку, решают доползти до родного подвала и прочистить канал у тачки.
У двери Боудика видит очередной пакет с мусором, замечает мелькнувшую вдоль стены тень крысиного хвостика и вспоминает о своём природном назначении.
- Да ведь я – убеждённый таксидермист! – топает она шпилькой, - Пора бы и начать. Старость не за горами, а на моих руках ни одного трупа, пойдём немедля, тут много дворовой живности, пойдём-пойдём на помойку.
О местной помойке стоит два слова сказать отдельно.
Помойка в жизни Боудики заменила вакантную роль феи-крёстной.
Стоило послать в информационную матрицу чётко сформулированный импульс неподдельной нужды и пойти выкидывать мусор, как вещичка, в которой остро нуждалась damsel in distress, пусть немного покоцанная и с душком, находилась именно у мусорных баков – центр жизни общества всех районов, где Боудика жила до этого и, очевидно, отходник богатых и избалованных, средь которых она пребывала сейчас.
Боудика принесла с помойки сушилку именно в тот момент, когда её необорудованная стиральной машиной ванная, была завалена мокрым бельишком, постиранным у друзей, а сил и желания натянуть бельевые шнуры категорически не было. Боудика уж совсем было приготовилась дать белью сгнить, а тут – оп! – и сушилка. Правда, она её до сих пор не починила и та партия белья всё же сгнила.
Она приносила с помойки тачки.
Она приносила с помойки одежду.
Ткани, из которых честно думала пошить себе одежду, но потом напивалась и забывала.
Винтажные клетки и чемоданы, которые спасли её от вытрезвления, будучи проданы на e-buy.
Однажды даже стул XVIII века приволокла, но они с Валетом в тот же вечер его угрохали, пытаясь транспортировать до комиссионки на чём-то средним между машиной модели «жигули» и животным породы «ишак».
Словом, не помойка у Николаевны, а просто Поле Чудес.
И вот, изрядно приободрённые мозельским, Алиса и Базилио бредут к этому полю, ориентируясь, в основном, на писк.
Для всех-то остальных, кроме Боудики, помойка была самая обыкновенная. Ещё и не удовлетворяющая нужды плотно заселённого, укомплектованного восточными семьями, исторического центра.
Груды отходов скапливались за сто метров окрест и томились в ожидании мусоровоза.
И томились.
И томились.
И мироточили.
Бывало, идёшь по району и приближение томной груды, испускающей все соки бродячей души, за милю слышно.
Так что ничего удивительного в обильном животноводстве дворовых крыс и котов не было.
Любая томная груда могла похвастать не только обильными телесами, но и умением двигать эти телеса с чрезвычайным проворством.
Посмотрев французский мультик про приключения мышки и медведя «Эрнест и Селестин», Валет не поленился написать автору сценария о крысином царстве, чьи коридоры, форты, замки, а, может, даже империи, ежедневно возникали и разрушались на Поле Чудес во дворе Боудики, рассчитывая на хардкоровый сиквел. Но эта история не об этом. Она о том, как Боудика вспомнила, что она – прирождённый таксидермист.
К чести друзей стоит заметить, что, несмотря на то, что оба были в дюпель, им хватило ума вспомнить, что крысы – существа увёртливые.
Охотиться предполагалось именно на крыс, потому что один человек в компании был заядлый котолюб (вероятнее всего это был Валет, Боудика, как правило, склонна питать ненависть ко всему сущему).
Учитывая, что команда ловцов состояла из них двоих, Боудика – 57 килограмм дурновкусия и отваги на шпильках, с большими проблемами по части координации в данный момент, и Виолетте – 70 килограмм жизнелюбия и цинизма, в бархатном пиджаке и даже в лучшие времена не гений инженерной мысли, предвиделись определённые технические трудности.
- Нам нужна конструкция, - глубокомысленно изрёк Виолетте, делая вид, что он вовсе не пытается облокотиться на мусорную груду рубенсовских очертаний для пущей устойчивости, - Эта самая… как её там… Мышеловка!!!
Боудика, которая неизменно в таких случаях, здраво и не очень, пыталась облокотиться на Виолетте, громко икнула с видом полнейшего согласия.
Валет достал из бархатного кармана модный смартфон и стал усиленно гуглить мануалы по созданию мышеловок.
Очень скоро друзья пришли к выводу, что слишком пьяны для какого-либо конструирования, а вот поймать голыми руками крысу – пожалуйста, самое милое дело. Всё лучше, чем искать сейчас чертополох и набивать им коробку, как советовал один из мануалов.
- Ты будешь загоняющий, а я – вратарь, - сказал подруге Валет, пошире расставив ноги. Спору нет, так земля не очень шустро из-под них убегала.
- И-иик!.. – сказала Боудика.
И двинулась в ночную мглу, попирая препятствия плечом и шпилькой.
И хоть крысы действительно были существами увёртливыми, спустя некоторое время, о том, было оно продолжительным или нет, можно подискутировать, Алиса и Базилио бежали с поля с трёхлитровой банкой, тремя крысами в ней и воплями, потому что крышки у банки не было, а друзья вспомнили, что крысы – переносчики заразы.
То есть, с одной стороны, очень жаль затраченных усилий и загубленных на помойке луков, с другой – очень не хочется околеть от страшной хвори только потому, что ты пытался удержать в банке хищного грызуна, рыночная стоимость которого по умолчанию смехотворна.
Оказавшись дома Боудика придавила банку фанерой и вальяжно раскинулась сверху.
- Теперь надобно их умертвить.
Валет призадумался.
Боудика тоже.
Оба были не мастера сворачивать крысиные шеи и вообще этих дворовых крыс боялись, воспылав, помимо энтузиазма, фобией антигигиены.
И оба были людьми, в общем, гуманными и считали, что лёгкая смерть утонувшего – праздные выдумки дряхлых романистов.
А про яд и говорить нечего, вспомните госпожу Бовари.
Первым осенило Валета.
- Бабуля! – изрёк он, воздев к потолку указательный палец.
Боудика посмотрела на него затравленно. Всю её жизнь отношения с бабулями, своими, которых в семье было шесть, и случайными, складывались у неё не очень. Один раз праздно шатающаяся компания бабуль попыталась её поджечь.
- Какая бабуля? – настороженно спросила Боудика, прочистив горло, - Чья бабуля?..
- Бабуля, у которой я спёр бокалы, - беспечно ответствовал Виолетте, - Она живёт неподалёку и у неё полным-полно кошек.
Расчёт, в общем, был верный, кошек у обозначенной выше бабули в доме водилось душ четырнадцать, не считая приплода.
Но Валет не принял во внимание один очень важный факт.
Это были очень домашние кошки.
Всю жизнь они провели лежа на мягких подстилках, расшитых розочками, кружевных салфеточках, связанных бабулей и максимальное непотребство, на которое уходил весь их первобытный инстинкт – это источенный когтями комодик, доставшийся бабуле от дедушки.
Поэтому когда Боудика и Валет через кошачью дверь закинули в квартиру свои военные трофеи, не кошки стали гонять крыс, а борзые крысы стали торбить кошек, как старшеклассники малолеток в очень американском кино.
Завывая, подгоняемые смертельным ужасом, кошки заметались по квартире.
Вопли грешников в аду звучали бы детским хором в сравнении со звуками, мчавшими из-за дверей бабули.
- Кажется, что-то пошло не так, - смущенно пробормотал Виолетте.
Боудика, стыдливо рдея, приоткрыла кошачью дверцу.
У тут же в ужасе заглопнула обратно, подперев плечом, так как из дверцы пёрли злобные демоны, которым, очевидно, терять было нечего.
Какофония нарастала, но сменившая её тишина была во сто крат более жуткой.
Тишину организовали прозвучавшие в ночи выстрелы, и на пороге возникла фигура в накидке из птичьих перьев. Нечего и говорить, что фигура топорщилась вся, не только в местах, из которых торчали перья. А вот о том, что в руках у фигуры был дробовик сказать всё же стоит.
- Б-б-бабуля… - промямлил Валет, отползая к стене и пытаясь слиться с ней путём изменения цвета кожных покровов
Боудика была значительно опытнее в подобных вопросах и явила реакцию молниеносно:
- Бежиииим!!- завопила она,- Поднажмииии!!!..
…Полчаса спустя, обливаясь потом, лишившись остатка стильных прикидов (Маноло Бланики пришлось бросить на поле битвы, а пиджаком в полосочку друзья остановили кровотечение из некритично важных жизненных органов) Валет и Боудика распивали пиво у какой-то замшелой стены с видом на живописный пустырь.
Боудика ловко отбила у второй бутылки крышку о водосточную трубу, нашарила в кармане лимонные пастилки, вздохнула и вынуждена была признать:
- Насчёт прирождённого таксидермиста я, возможно, погорячилась.
Оба то ли выдают себя за итальянцев, то ли вправду себя ими считают. В любом случае, даже сложенный вместе и приукрашенный сервисом google translate, их итальянский так плох, что неаполитанские граждане от него в ужасе.
Одному из них нечего рассказать о своём прошлом, а другому бы этого совсем не хотелось по причинам прозаического характера: криминал, интерпол, предательство родины.
Поэтому оба при случае усиленно перетягивают на себе пояса от костюмов байронического героя, плетут небылицы, пускают в глаза туман и пыль и так налегают на заимствование биографических фактов из института кинематографии, что кое-кто считает их скипнувшими из-под надзора шизофрениками.
По странному стечению обстоятельств, стоит только появиться на пути Виолетте или Боудики лицу, которое всерьёз намеревается отправить их в специальное учреждение, заимствованные из института кинематографии факты ВНЕЗАПНО начинают претворяться в действительность.
читать дальше***
К безусловным плюсам их дружбы относился факт, что разнородность интересов никогда не мешала им отлично проводить время вместе.
Валет, например, убеждённый вегетарианец.
Боудика – убеждённый таксидермист.
То есть до этого вечера она никогда не пробовала, но в глубине души ощущает своё призвание с неистовой силой.
О чём и сказала Валету после второй бутылочки мозельского.
О мозельском стоит два слова сказать отдельно.
Смеркалось.
Сидит Боудика на кафельном полу, вокруг пищевая плёнка, тачки, баночки-скляночки, один сломанный аэрограф, один голый мужик (пластмассовый, к сожалению), на котором что-то такое игривое понадёвано забредшими накануне валетовскими «пастушками»; сидит, материться с три короба, пытаясь прочистить канал у очередного китайского фуфла с таобао, потому что на нормальное оборудование денег, как всегда, не хватило, и тут дверь игриво так открывается и ещё более игриво в неё заходит Валет в бархатном пиджаке в зелёно-жёлтую полосочку. С широченными лацканами. С кожаными заплатами на локтях. Раскуривая трубочку.
- Bondgorna, mia casa!
Щерится Валет во все свои тридцать два зуба, посверкивая свежевставленным (в который раз) бриллиантовым резцом. И из подмышки у него тоже что-то такое кокетливо посверкивает. А из-под локтя торчат старые газеты, видать, для соблюдения образа.
Канал у тачки не прочищался, денег больше не стало, подвал, в котором Боудика на тот момент кантовалась, был отрезал от центрального отопительного котла, а на дворе поздняя осень, к тому же пока её не было дома, местные алкаши стащили весь мусор именно под её дверь и часть оной подъели прибежавшие на запашок крысы.
Словом, настроение у Боудики самое мрачное.
А клоунады ей и в выходные хватило, она ездила в Гданьск на фестиваль бродячих артистов.
Но Валета состояние подруги не огорчает.
Блаженно жмурясь, он разворачивает газеты, достаёт оттуда два бокала из хрустальной горки богатой бабули, солидные такие, с золотой каёмочкой, всё, как положено.
Следом за бокалами на стиральную доску, которую Боудика использует вместо стола, ставится тёмно-зелёный пузырь, и Валет, жмурясь ещё блаженнее, хотя, казалось бы, уже некуда, торжественно изрекает:
- МОЗЕЛЬСКОЕ!
Боудика начинает всерьёз подозревать, что, вместо того, чтобы усердно подкладывать экзотических женщин под местных толстосумов, Валет на выходные тоже ездил в Гданьск. Тайно крался от неё за театральными полотнами и тайно вступил в театральный орден. И теперь, повинуясь приказу главы ордена, разыгрывает перед ней сцену «Я – бессовестно закладывающая за воротник миссис Хадсон».
Нет, ну в самом деле.
МОЗЕЛЬСКОЕ.
Да ведь само слово отдаёт нафталином.
К концу пузыря настроение Боудики решительно меняется. Она учтиво, на сколько позволяет заплетающийся язык, вопрошает друга, где тот отыскал сей божественный нектар, и не припасено ли у него горшочка с золотом на случай, если девушка попросит добавки.
- Gracita mi bella! – Ответствует Валет, и они вдвоём ковыляют через две улицы в пыльный кабачок, где мозельское подают в изобилии.
И набираются там до зелёных чертей.
Но вместо того, чтобы упасть под стойку, решают доползти до родного подвала и прочистить канал у тачки.
У двери Боудика видит очередной пакет с мусором, замечает мелькнувшую вдоль стены тень крысиного хвостика и вспоминает о своём природном назначении.
- Да ведь я – убеждённый таксидермист! – топает она шпилькой, - Пора бы и начать. Старость не за горами, а на моих руках ни одного трупа, пойдём немедля, тут много дворовой живности, пойдём-пойдём на помойку.
О местной помойке стоит два слова сказать отдельно.
Помойка в жизни Боудики заменила вакантную роль феи-крёстной.
Стоило послать в информационную матрицу чётко сформулированный импульс неподдельной нужды и пойти выкидывать мусор, как вещичка, в которой остро нуждалась damsel in distress, пусть немного покоцанная и с душком, находилась именно у мусорных баков – центр жизни общества всех районов, где Боудика жила до этого и, очевидно, отходник богатых и избалованных, средь которых она пребывала сейчас.
Боудика принесла с помойки сушилку именно в тот момент, когда её необорудованная стиральной машиной ванная, была завалена мокрым бельишком, постиранным у друзей, а сил и желания натянуть бельевые шнуры категорически не было. Боудика уж совсем было приготовилась дать белью сгнить, а тут – оп! – и сушилка. Правда, она её до сих пор не починила и та партия белья всё же сгнила.
Она приносила с помойки тачки.
Она приносила с помойки одежду.
Ткани, из которых честно думала пошить себе одежду, но потом напивалась и забывала.
Винтажные клетки и чемоданы, которые спасли её от вытрезвления, будучи проданы на e-buy.
Однажды даже стул XVIII века приволокла, но они с Валетом в тот же вечер его угрохали, пытаясь транспортировать до комиссионки на чём-то средним между машиной модели «жигули» и животным породы «ишак».
Словом, не помойка у Николаевны, а просто Поле Чудес.
И вот, изрядно приободрённые мозельским, Алиса и Базилио бредут к этому полю, ориентируясь, в основном, на писк.
Для всех-то остальных, кроме Боудики, помойка была самая обыкновенная. Ещё и не удовлетворяющая нужды плотно заселённого, укомплектованного восточными семьями, исторического центра.
Груды отходов скапливались за сто метров окрест и томились в ожидании мусоровоза.
И томились.
И томились.
И мироточили.
Бывало, идёшь по району и приближение томной груды, испускающей все соки бродячей души, за милю слышно.
Так что ничего удивительного в обильном животноводстве дворовых крыс и котов не было.
Любая томная груда могла похвастать не только обильными телесами, но и умением двигать эти телеса с чрезвычайным проворством.
Посмотрев французский мультик про приключения мышки и медведя «Эрнест и Селестин», Валет не поленился написать автору сценария о крысином царстве, чьи коридоры, форты, замки, а, может, даже империи, ежедневно возникали и разрушались на Поле Чудес во дворе Боудики, рассчитывая на хардкоровый сиквел. Но эта история не об этом. Она о том, как Боудика вспомнила, что она – прирождённый таксидермист.
К чести друзей стоит заметить, что, несмотря на то, что оба были в дюпель, им хватило ума вспомнить, что крысы – существа увёртливые.
Охотиться предполагалось именно на крыс, потому что один человек в компании был заядлый котолюб (вероятнее всего это был Валет, Боудика, как правило, склонна питать ненависть ко всему сущему).
Учитывая, что команда ловцов состояла из них двоих, Боудика – 57 килограмм дурновкусия и отваги на шпильках, с большими проблемами по части координации в данный момент, и Виолетте – 70 килограмм жизнелюбия и цинизма, в бархатном пиджаке и даже в лучшие времена не гений инженерной мысли, предвиделись определённые технические трудности.
- Нам нужна конструкция, - глубокомысленно изрёк Виолетте, делая вид, что он вовсе не пытается облокотиться на мусорную груду рубенсовских очертаний для пущей устойчивости, - Эта самая… как её там… Мышеловка!!!
Боудика, которая неизменно в таких случаях, здраво и не очень, пыталась облокотиться на Виолетте, громко икнула с видом полнейшего согласия.
Валет достал из бархатного кармана модный смартфон и стал усиленно гуглить мануалы по созданию мышеловок.
Очень скоро друзья пришли к выводу, что слишком пьяны для какого-либо конструирования, а вот поймать голыми руками крысу – пожалуйста, самое милое дело. Всё лучше, чем искать сейчас чертополох и набивать им коробку, как советовал один из мануалов.
- Ты будешь загоняющий, а я – вратарь, - сказал подруге Валет, пошире расставив ноги. Спору нет, так земля не очень шустро из-под них убегала.
- И-иик!.. – сказала Боудика.
И двинулась в ночную мглу, попирая препятствия плечом и шпилькой.
И хоть крысы действительно были существами увёртливыми, спустя некоторое время, о том, было оно продолжительным или нет, можно подискутировать, Алиса и Базилио бежали с поля с трёхлитровой банкой, тремя крысами в ней и воплями, потому что крышки у банки не было, а друзья вспомнили, что крысы – переносчики заразы.
То есть, с одной стороны, очень жаль затраченных усилий и загубленных на помойке луков, с другой – очень не хочется околеть от страшной хвори только потому, что ты пытался удержать в банке хищного грызуна, рыночная стоимость которого по умолчанию смехотворна.
Оказавшись дома Боудика придавила банку фанерой и вальяжно раскинулась сверху.
- Теперь надобно их умертвить.
Валет призадумался.
Боудика тоже.
Оба были не мастера сворачивать крысиные шеи и вообще этих дворовых крыс боялись, воспылав, помимо энтузиазма, фобией антигигиены.
И оба были людьми, в общем, гуманными и считали, что лёгкая смерть утонувшего – праздные выдумки дряхлых романистов.
А про яд и говорить нечего, вспомните госпожу Бовари.
Первым осенило Валета.
- Бабуля! – изрёк он, воздев к потолку указательный палец.
Боудика посмотрела на него затравленно. Всю её жизнь отношения с бабулями, своими, которых в семье было шесть, и случайными, складывались у неё не очень. Один раз праздно шатающаяся компания бабуль попыталась её поджечь.
- Какая бабуля? – настороженно спросила Боудика, прочистив горло, - Чья бабуля?..
- Бабуля, у которой я спёр бокалы, - беспечно ответствовал Виолетте, - Она живёт неподалёку и у неё полным-полно кошек.
Расчёт, в общем, был верный, кошек у обозначенной выше бабули в доме водилось душ четырнадцать, не считая приплода.
Но Валет не принял во внимание один очень важный факт.
Это были очень домашние кошки.
Всю жизнь они провели лежа на мягких подстилках, расшитых розочками, кружевных салфеточках, связанных бабулей и максимальное непотребство, на которое уходил весь их первобытный инстинкт – это источенный когтями комодик, доставшийся бабуле от дедушки.
Поэтому когда Боудика и Валет через кошачью дверь закинули в квартиру свои военные трофеи, не кошки стали гонять крыс, а борзые крысы стали торбить кошек, как старшеклассники малолеток в очень американском кино.
Завывая, подгоняемые смертельным ужасом, кошки заметались по квартире.
Вопли грешников в аду звучали бы детским хором в сравнении со звуками, мчавшими из-за дверей бабули.
- Кажется, что-то пошло не так, - смущенно пробормотал Виолетте.
Боудика, стыдливо рдея, приоткрыла кошачью дверцу.
У тут же в ужасе заглопнула обратно, подперев плечом, так как из дверцы пёрли злобные демоны, которым, очевидно, терять было нечего.
Какофония нарастала, но сменившая её тишина была во сто крат более жуткой.
Тишину организовали прозвучавшие в ночи выстрелы, и на пороге возникла фигура в накидке из птичьих перьев. Нечего и говорить, что фигура топорщилась вся, не только в местах, из которых торчали перья. А вот о том, что в руках у фигуры был дробовик сказать всё же стоит.
- Б-б-бабуля… - промямлил Валет, отползая к стене и пытаясь слиться с ней путём изменения цвета кожных покровов
Боудика была значительно опытнее в подобных вопросах и явила реакцию молниеносно:
- Бежиииим!!- завопила она,- Поднажмииии!!!..
…Полчаса спустя, обливаясь потом, лишившись остатка стильных прикидов (Маноло Бланики пришлось бросить на поле битвы, а пиджаком в полосочку друзья остановили кровотечение из некритично важных жизненных органов) Валет и Боудика распивали пиво у какой-то замшелой стены с видом на живописный пустырь.
Боудика ловко отбила у второй бутылки крышку о водосточную трубу, нашарила в кармане лимонные пастилки, вздохнула и вынуждена была признать:
- Насчёт прирождённого таксидермиста я, возможно, погорячилась.
@темы: Валет