Mr. Круп, Mr. Вандермар
Кой чёрт меня тогда дернул накуриться я и сама не пойму. Вернее нет, не так. Была у меня железная отмазка: температура за 38. Принимая во внимание этот и многие другие факторы, хронометраж событий я помню смутно. Помню, как явились мы в архив, где сию минуту половина коллектива дружно что-то наплела про прилипающие к позвоночнику желудки и под этим предлогом удалилась в направлении столовой. Ха-ха, наивная Виолетта.
...Спустя какое-то время (отрезок от точки "А" до Апокаляпсиса исчез в чёрной дыре воспалённого мозга) я выплыла из небытия, кое так чудно поддерживало дух в летаргии, а тело на мешках, набитых книгами, и обнаружила, что из тумана перед носом вырисовываются спорящие Женя и Сын Майора. Надо полагать, что дух из состояния летаргии вывела фраза:
- Да чё ты, она сама хочет!
- Э-эм?.. – невнятно пробормотала эта самая, которая на тот момент, наверное, уже ничего не хотела.
И вот следующее, что я помню, это уже курилка, в которую меня, надо полагать, таки отвели (ну, не отнесли же, такую тушку хрен подымешь). И вот сознание плавает, мальчики веселятся, в руке у меня попугайчик (или бульбик, или я-не-знаю-как-это-ещё-на-вашем-сленге):
- За тебя, любимая! – Хмыкнул Шалатон, и вот попугайчик уже дымится по новой. И так раза три или четыре.
А мальчикам и «до» было очень здорово, хотя бы потому что «до» у них ещё было в туалете на первом, аккурат под ясноглазыми очами служебной камеры. Но тогда об этом плачевном известии ни они, ни я осведомлены не были.
...И творились в тот день в Архиве дела великие: начиная от записанной на камеру (уже свою, с мобильного) войны книжками и кончая всеобщим приходом, когда меня таки потянуло посетить дамскую комнату, а эти олухи потянулись за мной, мотивируя свои действия тем, что в одиночестве я-де ни в жизнь не дойду. А, если дойду, то там и останусь. Не знаю, может, так оно и было бы.
Подвигов, совершённых нами тогда, хватило и второму заезду, и третьему, и четвёртому. Должен был же кто-то этот погром разгребать, а у первой смены тогда был предпоследний день, вот и праздновали они его со всем возможным усердием. Допраздновались.
Около двух пополудни ошарашили меня контрольным звонком с отделения. Мол, а скольких это я там человек обедать отпускала?..
И весь следующий день я сидела на жестокой измене, ибо вылетать с работы по статье мне ну ой как не хотелось.
А потом настал Пиздец Великий, Пиздец всех пиздецов, можно сказать. Ибо вот вам вещественное доказательство – кинолента, вот вам участники инцидента, вот вам заява на отчисление, учёт в псих диспансере и хуком справа лупящие родители.
Вляпались мальчики по самое не балуйся. Весь курс потом ещё дооолго стебал их манеру светить фейсами перед служебной аппаратурой. Особливо не повезло главному дилеру, он же Сын Майора. Чтобы не загреметь в колонию сыну Майора пришлось расчехлять все свои связи, а их, если верить слухам, было так же «ой», как мне в то время с работы не хотелось.
...Весь следующий день мне что-то булькали про спиды и героин и учили посреди студенческой массы барыг выделять. Весь следующий день народ ходил в истерике и в экстазе, и все с упоением представляли Сына Майора, прикованного к батарее. Только не ясно было, кто его приковал: Мама-Майор или эти самые барыги.
Частично злобное предсказание вероятно сбылось, ибо второй заезд после себя в архиве оставил легендарное .
А первый отбыл в отпуска, торжественно клянясь хранить вечную память об этой своей весёлой практике.
Виолетта поржала и сдала это дело в архив своих воспоминаний, так же, как книги она сдавала в книжный архив, а разгромленную мебель – в мебельный. Её имя, имя леди, в истории не упоминалось, ибо мальчики, при всех своих многочисленных недостатках, were the gentlemen’s, а руководству колледжа и в страшном сне не могло привидеться, что библиотекарь курит траву на работе. Так он её потом и курил... но это уже другая история.
P. S. Прочие письмена на плоскостях 6-ого, загадочные и не очень:

+4
...Спустя какое-то время (отрезок от точки "А" до Апокаляпсиса исчез в чёрной дыре воспалённого мозга) я выплыла из небытия, кое так чудно поддерживало дух в летаргии, а тело на мешках, набитых книгами, и обнаружила, что из тумана перед носом вырисовываются спорящие Женя и Сын Майора. Надо полагать, что дух из состояния летаргии вывела фраза:
- Да чё ты, она сама хочет!
- Э-эм?.. – невнятно пробормотала эта самая, которая на тот момент, наверное, уже ничего не хотела.
И вот следующее, что я помню, это уже курилка, в которую меня, надо полагать, таки отвели (ну, не отнесли же, такую тушку хрен подымешь). И вот сознание плавает, мальчики веселятся, в руке у меня попугайчик (или бульбик, или я-не-знаю-как-это-ещё-на-вашем-сленге):
- За тебя, любимая! – Хмыкнул Шалатон, и вот попугайчик уже дымится по новой. И так раза три или четыре.
А мальчикам и «до» было очень здорово, хотя бы потому что «до» у них ещё было в туалете на первом, аккурат под ясноглазыми очами служебной камеры. Но тогда об этом плачевном известии ни они, ни я осведомлены не были.
...И творились в тот день в Архиве дела великие: начиная от записанной на камеру (уже свою, с мобильного) войны книжками и кончая всеобщим приходом, когда меня таки потянуло посетить дамскую комнату, а эти олухи потянулись за мной, мотивируя свои действия тем, что в одиночестве я-де ни в жизнь не дойду. А, если дойду, то там и останусь. Не знаю, может, так оно и было бы.
Подвигов, совершённых нами тогда, хватило и второму заезду, и третьему, и четвёртому. Должен был же кто-то этот погром разгребать, а у первой смены тогда был предпоследний день, вот и праздновали они его со всем возможным усердием. Допраздновались.
Около двух пополудни ошарашили меня контрольным звонком с отделения. Мол, а скольких это я там человек обедать отпускала?..
И весь следующий день я сидела на жестокой измене, ибо вылетать с работы по статье мне ну ой как не хотелось.
А потом настал Пиздец Великий, Пиздец всех пиздецов, можно сказать. Ибо вот вам вещественное доказательство – кинолента, вот вам участники инцидента, вот вам заява на отчисление, учёт в псих диспансере и хуком справа лупящие родители.
Вляпались мальчики по самое не балуйся. Весь курс потом ещё дооолго стебал их манеру светить фейсами перед служебной аппаратурой. Особливо не повезло главному дилеру, он же Сын Майора. Чтобы не загреметь в колонию сыну Майора пришлось расчехлять все свои связи, а их, если верить слухам, было так же «ой», как мне в то время с работы не хотелось.
...Весь следующий день мне что-то булькали про спиды и героин и учили посреди студенческой массы барыг выделять. Весь следующий день народ ходил в истерике и в экстазе, и все с упоением представляли Сына Майора, прикованного к батарее. Только не ясно было, кто его приковал: Мама-Майор или эти самые барыги.
Частично злобное предсказание вероятно сбылось, ибо второй заезд после себя в архиве оставил легендарное .
А первый отбыл в отпуска, торжественно клянясь хранить вечную память об этой своей весёлой практике.
Виолетта поржала и сдала это дело в архив своих воспоминаний, так же, как книги она сдавала в книжный архив, а разгромленную мебель – в мебельный. Её имя, имя леди, в истории не упоминалось, ибо мальчики, при всех своих многочисленных недостатках, were the gentlemen’s, а руководству колледжа и в страшном сне не могло привидеться, что библиотекарь курит траву на работе. Так он её потом и курил... но это уже другая история.
P. S. Прочие письмена на плоскостях 6-ого, загадочные и не очень:

+4
явственно чуется мне неодобрение в голосе Кисы
я горд знакомством с укурочным библиотекарем)
/я поразительно красноречива с утреца, не находишь?
amelia the sad
ыыы)))
эх, а я ждала камментов Надько к сказкам... а у неё - библиотека))
Виолетта, имей же совесть! Я только обрелась у интернета и успела прочесть про библиотеку. Сказки я на закуску, ага.
+1!!!адинадинадин
А! С полюбовником, что ли? /вот они, тяжкие последствия опохмела/
Понятия не имею. Это важно?
Не знаю. Мне просто стало любопытно.