Сегодня выносила мусор и наткнулась на бывшего одноклассника. Уж не знаю каким таким загадочным образом, а только разговор коснулся темы, которая злобно грызёт мой моск в течение последних месяцев эдак шести (ладно-ладно, двух): кто на сколько себя ощущает.
Он чувствует себя на все свои шестнадцать, а я - на все свои тридцать. М-да... Влюбится что ли? Сразу ведь поглупею.
После этого были: сигареты - мишка на севере - и недогрызенная буханка хлеба в сумке.
И я отправилась гулять дальше.
Смеркалось.
Моск злобно грызла мысль о том, что, попав под дождь, я как пить дать заболею. И я попала под дождь.
Двадцать минут простояла под чужим окном, куря сигарету за сигаретой и млея от доносившихся с той стороны стекла звуков. Там слушали какую-то этническую музыку с женским вокалом. Моё обширное знание иностранных языков позволило мне предположить, что это явно не английский. Нi яко нэ бачу я в иностранных языках, а жаль.
После того как, окончательно промерзнув, я уже могла выстукивать зубами в такт волшебной мелодии, всё же решилась и постучала в окно, благо оно было на первом этаже. А, может, не такое уж благо, ибо меня послали. Послали, хотя в качестве моральной компенсации за беспокойство предлагалась половина ещё не сожранной шоколадки.
Я, было, обиделась на сей жестокий, злобный свет, который так недобр к людям, но потом подумала что, живи я в глухом районе за речкой, и, постучись мне на ночь глядя в окно бледнющая промокшая девица с волосами по пояс и мальтийским крестом на шее, я б её тоже послала. Шляются тут всякие... И томик Гоголя укоризненно глядит с книжной полки.
После этого были: коричневые утки на автомобильной шине - этюды Черни на мокрых перилах - и возвращение домой, отнюдь не триумфальное.
Теперь я сижу за компом и мой моск злобно грызёт мысль о том, где мои счастливые тридцать...